Комментарий Марины Георгиевой:

Из рассуждений Соловьева:

«Если Изяслав мог считать это старшинство (Святослава) незаконным и мстить детям своего гонителя отнятием у них волостей, то Всеволод не имел на это никакого права: Изяслав был изгнан не одним Святославом, но Святославом и Всеволодом вместе; Всеволод признавал изгнание Изяслава справедливым, признавал старшинство Святослава до самой смерти последнего; на каком же основании он мог считать сыновей Святославовых изгоями, лишить их волостей?

Несмотря на то, Всеволод, враждуя с Святославичами за недавнее изгнание и пользуясь правом победы, не думал приглашать их в Русь, и тем готовил для себя и для потомков своих новую усобицу»

Соловьев С. М.  «История России с древнейших времен»

Что же касается Князя Полоцкого Всеслава:

После возвращения Полоцка в 1071 году, Всеслав Чародей никогда больше не оставлял свой стол. Драки сначала с Ярославичами, а потом с Мономахом то стихали, то затевались, но князь Всеслав будет править твердою рукой до 1101 года.

Его даже на Любечском съезде, где было принято решение окончательно поделить Русь на отдельные княжества, не было: он и так доказал, что крепко "володеет" своей вотчиной и никому её не уступит без всякого съезда.

Княжество Полоцкое при нем объединяло 17 городов. В Полоцке проживало около десяти тысяч человек. Быстро отстраивались, превращаясь в крупные ремесленные и торговые центры Мэнск (Минск), Кривич-город (Вильнюс), Рша (Орша) и другие. Латвия исправно платила дань, в её посадах сидели вассальные князья...

Всеслав прожил почти 72 года. Еще при жизни разделил полоцкую землю на 6 или 7 уделов. Почему такая путаница с уделами? Дело в том, считается, что у князя было 7 детей: Давыд, Глеб, Борис, Роман, Святослав, Ростислав и Рогволод, но ряд исследователей полагают, что Борис, это крестильное имя Рогволода. Остается путаница и со старшинством, также не известно на ком был женат сам Всеслав.

А еще есть миф, что дочь Всеслава была выдана за основателя новой византийской династии Алексея Комнина.

Комментарий Игоря Скифа:

В этой части хотел привести историю из "Истории Российского государства" Бориса Акунина еще об одном князе-изгое, Ростивлаве Отравленном. Ведь, как справедливо указывает Акунин, между правлением Ярослава Мудрого и Владимира Мономаха именно князья-изгои — наиболее интересные исторические фигуры:

«Характерной особенностью позднекиевского периода является то, что о «князьях-изгоях» рассказывать интереснее, чем о великих князьях. Каждый из князей-изгоев, этих неугомонных властолюбцев, обделенных Фортуной, — яркая личность и незаурядная судьба. Они не приспосабливались к ситуации, а стремились ее изменить и тем самым, к добру или к худу (обычно к худу) приводили в движение историю.

Количество княжичей, которых ранняя смерть родителя оставила без собственных земель, от поколения к поколению увеличивалось. Отсутствие «отчинного» права и вечная чехарда с «очередным» перемещением вверх по «лествице» приводили к тому, что молодой человек, еще вчера надеявшийся стать владетельным, а то и великим князем, вдруг оказывался без средств к существованию. Если осиротевший Рюрикович был смел и предприимчив, он начинал отвоевывать себе княжество силой.

С появлением у русских границ половцев заручиться поддержкой какой-нибудь из орд было нетрудно — кочевники жили войной и охотно участвовали в любой сваре, поскольку она сулила добычу.

Другим поставщиком военной силы была Тьмутаракань. Поскольку находилась она по ту сторону Степи, захватить этот край было легко, а разноплеменного сброда, жаждущего добычи и приключений, там всегда имелось в избытке.

Вероятно, если бы Русь участвовала в крестовых походах, первый из которых начался в 1095 году, безземельным аристократам было бы куда направить честолюбие и энергию, но восточное христианство, как известно, относилось к этой инициативе папского престола с недоверием и подозрительностью.»

Итак — Ростислав Отравленный (ок. 1038–1067). Все перипетии его жизни, в том числе и смерть его, мы уже прочли отрывками у Карамзина,  Акунин же выделил его жизнеописание в одтельную подглавку:

«Проживи Владимир, старший сын Ярослава, на два года дольше, и судьба его сына Ростислава сложилась бы иначе. Эта мысль, вероятно, отравляла молодому князю существование на протяжении всей его недолгой жизни.

При этом Ростислав, как и Всеслав Полоцкий, формально не был безземельным изгоем. При разделе Ярославова наследия шестнадцатилетнему Владимировичу достался собственный удел — Ростовская земля, а впоследствии, по кончине дяди Вячеслава, он даже поднялся на нижнюю ступеньку «лествицы» — получил Владимир-Волынский край. Но при очередном перемещении, после смерти дяди Игоря, Ярославичи обошли племянника, не пустили его в следующее по значению княжество, Смоленское.

Ростислав был горд, непоседлив и, по выражению летописи, «добр на рать», то есть любил повоевать. По сведениям первого русского историка В.Татищева, который обладал какими-то древними летописями, впоследствии утраченными, Ростислав был женат на дочери венгерского короля, что должно было еще больше распалять его честолюбие.

В стране хватало родовитых людей, обиженных «триумвиратом». Ростислав собрал их вокруг себя. История сохранила имена двух самых видных его сторонников — Порея и Вышаты, сына новгородского посадника.

С мечом в руках Ростислав отправился добывать себе княжество по собственному вкусу. В 1064 году он захватил Тьмутаракань, прогнав оттуда Глеба, сына черниговского князя и члена «триумвирата» Святослава. С одной стороны, Тьмутаракань вроде бы была меньше Владимир-Волынского княжества, которое бросил Ростислав, зато она отлично подходила на роль плацдарма, где можно было накопить силы для последующей экспансии.

Это отлично понимали и дядья-Ярославичи. Святослав не дал буйному племяннику закрепиться в этом стратегическом пункте — отправился туда с дружиной. Ростислав не мог воевать с могущественным родственником и убрался из города («не потому, что испугался Святослава, но не желая против своего дяди оружия поднять», — считает нужным пояснить летопись).

Однако стоило дяде уйти, как изгой вновь выставил слабого Глеба Святославича и на этот раз сел в городе крепко. Ярославичам теперь было не до далекой Тьмутаракани — у них в это время началась куда более опасная война с Всеславом Полоцким.

Активный Ростислав начал расширять зону своего влияния, облагая данью соседние народы и начиная поглядывать в сторону близкого Крыма, где находилась богатая византийская колония Корсунь. Греки были очень обеспокоены таким агрессивным соседом. Корсунский катапанос (то есть, губернатор — русская хроника называет его
«котопаном») решил проблему традиционным византийским образом. Вступил в переговоры с тьмутараканским князем, втерся к нему в доверие и отравил.

«Однажды, когда Ростислав пировал с дружиною своею, котопан сказал: «Князь, хочу выпить за тебя». Тот же ответил: «Пей». Он же отпил половину, а половину дал выпить князю, опустив палец в чашу; а под ногтем был у него яд смертельный, и дал князю, обрекая его на смерть не позднее седьмого дня. Тот выпил, котопан же, вернувшись в Корсунь, поведал там, что именно в этот день умрет Ростислав, как и случилось».

Летописец сообщает, что корсунцы побили отравителя камнями, но это скорее всего выдумки. С какой стати было жителям убивать человека, который избавил их от опасности иностранного вторжения? Да и на Руси, когда Ростислава Владимировича не стало, многие, надо полагать, вздохнули с облегчением.»

Акунин Б. «История Российского государства».

Том 1: «От истоков до монгольского нашествия. Часть Европы» (М., 2014 г.)

Комментарий Марины Георгиевой:

Продолжу о Тьмутаракани, изгойстве и Олеге. Итак, изгойство — лишение некоторых людей права заниматься кормившим их семью делом. Существовало три категории таких людей, чье изгнание было более-менее справедливым: попов сын, что грамоте не выучился, купец задолжавший и смерд (крестьянин), от верви (общины) отклонившийся.

Но были еще и изгои, никак в своей беде не повинные. "А четвертый изгой: аще (если) князь осиротеет". В соответствии с очередным порядком наследования князь, осиротевший раньше, чем его отец смог занять великий стол, навечно лишался всех прав владения наследством предков. И тут (как уже упоминалось) очень актуальным становится вопрос, кем считать Святослава Ярославича: законным великим князем киевским или узурпатором, захватившим киевский стол при жизни старшего брата Изяслава? Естественно, что князья-изгои стремились закрепиться на каком-то из русских столов. Единственно возможным местом была далекая Тьмутаракань.

Напомню, в 1078 г. Олег и Роман Святославичи вместе с Борисом Вячеславичем двинулись на Русь из Тьмутаракани, чтобы мечом добыть свои удельные города. Против них выступили старшие князья — Изяслав и Всеволод. В битве на Нежатиной ниве погиб Великий князь Изяслав и Борис Вячеславович.

Вот как об этом рассказывает Л.Н. Гумилев (От Руси до России):

«Судьба уцелевших Святославичей была печальной: Роман Святославич в 1079 г. был убит в половецких кочевьях, а Олег, добравшийся до Тьмутаракани, был схвачен хазарами.

Судьба Олега поражает нас своей исключительностью. Хазары передали Олега грекам. Князь жил в Константинополе, очевидно, как почетный пленник. Бездеятельная жизнь, к тому же лишенная какой-либо перспективы, не могла не тяготить молодого, энергичного Олега.

И тут ему повезло. Все изменило происшествие в императорском дворце, когда русские наемники, крепко напившись вина, решили произвести переворот и напали на императорскую спальню. Эта пьяная попытка успеха не имела. Греческие воины отбили нападение и загнали наемников в одно из дворцовых помещений. Проспавшись, буяны стали просить прощения и были прощены. Разумеется, их отправили из столицы в пограничные войска, где больше воевали с сельджуками, чем употребляли хмельные напитки. Русская гвардия при дворе базилевса была ликвидирована и заменена воинами из англосаксов.

После нелепого бунта пьяных варягов Олега Святославича, как русского, перевели на остров Родос. Там он женился на греческой патрицианке Феофании Музалон и через два года получил разрешение вернуться в Тьмутаракань, где укрепились поддержанные хазарами изгои Давыд Игоревич и Володарь.

В 1083 г. к причалу Тьмутаракани подошла византийская галера с "архонтом Русии" (греческий сан русского князя) Олегом и его молодой женой. Олег сошел на берег, и... в Тьмутаракани учинилась резня. Были истреблены иудео-хазары, давние враги Олега, и изгнаны князья Давыд и Володарь. Ясно, что собственными силами Олег не смог бы расправиться с еврейской общиной Тьмутаракани. Кто мог поддержать нового князя и произвести эту жестокую экзекуцию? Очевидно, лишь коренные жители: ясы и касоги, и, возможно, половцы.

Некоторые время Олег держался в Тьмутаракани, сохраняя отношения с Византией, а в 1094 г., отдав город василевсу Алексею Комнину, ушел с дружиной на Русь. Он взял в союзники половцев, выгнал из Чернигова своего двоюродного брата Владимира Всеволодича Мономаха и вокняжился в городе своего отца.»

Гумилев Л. Н. «От Руси до России»