Комментарий Марины Георгиевой:

Имя Святополка слилось с прозвищем Окаянный. Трудно найти другого исторического деятеля, чья характеристика на протяжении столетий была бы столь краткой, исчерпывающей и безжалостной. Альтернативная точка зрения существует, история сомнений началась еще в середине 19 века, с проф. Сенковского.

Ниже описание событий в изложении И.Н. Данилевского:

«Ход событий после внезапной кончины Владимира Святославича 15 июля 1015 г. можно представить следующим образом.

Киевский престол занял Борис, которого отец любил, по свидетельству летописца, более других сыновей и всегда держал рядом с собой. Ярослав, нанявший к тому времени варягов для борьбы за независимость Новгорода от Киева, выступил против нового киевского князя и в битве на Днепре (вероятно, осенью 1015 г.) одержал победу. В результате киевский престол перешел к нему.

Тем временем из темницы удалось бежать Святополку, который отправился не мешкая к своему тестю, рассчитывая с его помощью захватить власть в Киеве, принадлежавшую ему по праву старшего в роду. Пока он собирался с силами, Борис, опираясь на поддержку печенегов, попытался вернуть утраченную власть. Но киевляне, возглавляемые Ярославом и поддержанные довольно большим отрядом наемников, дали ему отпор. Во время обороны Киева Ярослав получил ранение, сделавшее его калекой. Это столкновение, очевидно, завершило 1016 г.

В следующем году новая попытка Бориса вернуть Киев закончилась для князя-неудачника трагически — 24 июля 1017 г. его убили варяги, посланные Ярославом. На какое-то время на Руси воцаряется мир...  Хотя мир ли? Не будем забывать, что приблизительно в это же время были убиты Глеб и Святослав Владимировичи.

Летом 1018 г. на Русь обрушились польско-немецкие отряды. Во главе их шли Болеслав Храбрый и законный наследник киевского престола Святополк. Ярослав бежал в Новгород, бросив в Киеве мать и восемь своих сестер. Среди них — Предслава, к которой в 1014 г. неудачно сватался Болеслав.

Далее Ярослав попытался бежать из Новгорода в Швецию, к тестю. Но решительно настроенные новгородцы, возглавляемые посадником, двоюродным дядькой Ярослава Константином (Коснятином) Добрыничем, разбили княжеские ладьи и заставили Ярослава возглавить поход против Святополка.

Тем временем, 14 августа 1018 г. Святополк торжественно вступил в Киев. Причем киевляне встретили его достаточно доброжелательно. Через месяц-другой польские отряды покинули русскую столицу. Через три месяца после победного вступления в Киев дружина Святополка сошлась на поле боя с полком Ярослава. Сражение произошло у Любеча приблизительно в декабре 1018 г. Победу одержал Ярослав. Судя по всему, Святополку удалось скрыться с поля брани, но это не спасло его от мести Ярослава.

Святополк был, возможно, жесток и коварен, подобно большинству своих современников. Но мало кто из них был так опозорен перед потомками, как он. Даже умерев, он не освободился от того, что мы называем политикой: на него, видимо, удалось "списать" целый ряд политических преступлений, совершенных другими, скажем, тем же самым Ярославом Мудрым.»

Игорь Николаевич Данилевский.

"Древняя Русь глазами современников и потомков (IX-XII вв.); Курс лекций"

Комментарий Игоря Скифа:

Вот что пишет Борис Акунин в своей "Истории" об этом моменте. И, хотя, на мой взгляд, тут появляются некоторые "литературные домыслы" ("новгородцы еще раз продемонстрировали, до какой степени сильна их неприязнь к «киевским»", "Вот почему князя наверняка совсем не расстроило то, что его первую супругу забрал с собой Болеслав Храбрый") — в целом Акунин так же придерживается классической версии этого события:

"К 1019 году расстановка сил словно вернулась на три года назад: Святополк находился в Киеве, Ярослав – в Новгороде. Нужно было всё начинать сначала.

Во время постыдного бегства с берегов Буга наголову разбитый Ярослав думал только о спасении собственной жизни. Добравшись до Новгорода, он собирался сесть на корабль и уплыть за море. Но здесь новгородцы еще раз продемонстрировали, до какой степени сильна их неприязнь к «киевским».

Князя задержали насильно. Посадник Константин (летопись называет его «Коснятин»), сын того самого Добрыни, который был главным советником молодого Владимира, приказал изрубить ладьи, чтобы Ярослав не бросил город на милость Святополка. Константин Добрынич не только являлся, выражаясь по-современному, главой городской администрации, но еще и приходился Ярославу двоюродным дядей, что позволяло ему обращаться с князем как с младшим родственником. (Примечательно, что этого унижения Ярослав не забыл и не простил. Вскоре после победы он отправил Константина в ссылку, а затем велел умертвить)."

И далее:

"Ярослав подождал, пока брат лишится своего грозного союзника, а тем временем сам приобрел сильного сторонника: женился на дочери шведского короля Олафа, который прислал еще войска. Вот почему князя наверняка совсем не расстроило то, что его первую супругу забрал с собой Болеслав Храбрый. С этого момента упоминаний о ней больше нет. То ли она умерла, то ли была помещена в монастырь.

Новое наступление на Киев произошло весной 1019 года. Святополк кинулся за помощью к орде — больше уповать было не на кого.

Новгородцы и варяги Ярослава сошлись с киевлянами и печенегами Святополка у реки Альты — на том самом месте, где четыре года назад пронзили копьями Бориса.

Северяне победили. Раненый Святополк бежал прочь, теперь уже навсегда. Его дальнейшая судьба неизвестна, след теряется где-то «в пустыне меж чехи и ляхи», за западными рубежами Руси. «Окаянный» то ли умер от полученной раны, то ли просто сгинул в ничтожестве, брошенный всеми своими союзниками. Летописец мстительно фантазирует: «Есть же могила его в пустыни той и до сих дний. Исходит же от ней смрад зол»."

Борис Акунин "История Российского государства"

Комментарий Марины Георгиевой:

Обратимся с помощью Е. Мельниковой к зарубежным источникам:

"Одним из первых внешнеполитических шагов Ярослава, еще в пору борьбы его за киевский стол со Святополком, стал союз со шведским королем Олавом Шётконунгом (ок. 995—ок. 1020 гг.) и датским — Кнутом (1018-1035 гг.), который уже с 1016 г. был королем английским, а в 1028 г. к его державе была присоединена и Норвегия.

По сути дела, эту тему следовало бы рассмотреть выше, вместе с русско-немецким союзом 1017 г. Но там шла речь о «русских» сведениях Титмара Мерзебургского, здесь же мы сталкиваемся совсем с другим кругом источников, ориентированным на англо-скандинавский Север: северные политические связи составили своего рода новгородское наследство в «политическом багаже» переместившегося на юг, в Киев, Ярослава.

Главным из этих источников является, несомненно, «Хроника архиепископов Гамбургской церкви», принадлежащая перу Адама Бременского... Интерес скандинавов к вопросам родословия известен, поэтому неудивительно, что среди «русских» известий Адама немало именно генеалогических сюжетов.

Первый из них прочно вошел и в скандинавские родословия, и в древнеисландскую традицию норвежских королевских саг. Поэтому здесь ограничимся кратким его упоминанием:

• «Олав, христианнейший король шведов (не путать с Олавом Святым, королем норвежским! — Авт.) взял в жены славянку из ободритов по имени Эстрид. От нее родились сын Иаков и дочь Инград, вышедшая замуж за святого короля Руси Ярослава".

В скандинавской традиции имя жены Ярослава — Ингигерд, а четкая относительная хронология саг об Олаве Святом позволяет установить и дату брака — 1019 г. Это значит, что речь идет о втором браке к тому времени уже сорокалетнего князя (о первой его супруге, как мы помним, сообщает Титмар Мерзебургский, говоря о событиях 1018 г.).

Древнерусская летопись умалчивает о женитьбе Ярослава на Ингигерд, но зато подробно повествует о том, как Ярослав, бежавший в Новгород после поражения от польского князя Болеслава I летом 1018 г., нанимает многочисленное варяжское войско для продолжения борьбы со Святополком. Политический смысл брака, таким образом, совершенно ясен."

И далее:

"Но дипломатическая подготовка Ярослава к новому походу на Киев не ограничилась союзом со Швецией. Осторожный и рассудительный, он предпочел максимально обезопасить себя от возможного нового вмешательства Польши, — а так как другой его бывший союзник против Болеслава I германский король Генрих II еще в январе 1018 г. заключил с польским князем мир, то взор Ярослава остановился на воинственном английском и датском короле Кнуте, флот которого, так же как и шведский, мог при необходимости создать реальную угрозу для севера Польши (тем более учитывая шаткость власти польских князей в Поморье)."

Далее я пропущу сложные генеалогические связи и укажу только, что основания для такого суждения дает все тот же Адам Бременский. "Кнут отдал свою сестру Эстред замуж за сына короля Руси" — пишет он.

"Русско-датский матримониальный союз приходится датировать периодом между 1016 (когда Кнут становится английским королем) и 1019 (Эстрид выходит за Ульва) годами.

Этот результат предопределяет и кандидатуру с русской стороны — единственную, которую могут предложить древнерусские источники: Ильи Ярославича, новгородского князя, сына Ярослава Мудрого.

Он упоминается в Новгородской I летописи, причем именно в связи с борьбой его отца за Киев в 1016-1019 гг.: уходя в Киев, Ярослав посадил в Новгороде сына Илью, но тот вскоре умер, за что Ярослав «разгневася» на бывшего (до посажения Ильи) новгородского посадника Константина Добрынина (видимо, считая его причастным к смерти сына) и «заточи и (его. — Авт.)»; в заточении Константин и был казнен ок. 1021 г.

Поскольку Константин еще посадничал в 1018 г., кратковременное княжение Ильи Ярославича в Новгороде приходится относить именно к 1019 г. Удивительное хронологическое единодушие двух абсолютно независимых друг от друга источников — немецкого и древнерусского! Более того, данные новгородского летописания объясняют и причину мимолетности первого брака Эстрид: после вокняжения и женитьбы Илья Ярославич не прожил и года."

Е.Л. Мельникова. "Древняя Русь в свете зарубежных источников"