Корзина
(812) 575-25-66 | skifiabook@mail.ru
   

Наши книги: Наталья Тованчева "Очень всякая жизнь"

Наши книги: Наталья Тованчева "Очень всякая жизнь"


Одиночество на рандеву

Юрий Гречко-ст.

Женская проза — определение, придуманное женоненавистниками.

Собственно, им и придумывать было нечего. Стоило всего-то навсего перенести логическое ударение в словосочетании «проза, написанная женщиной» со слова «проза» на гендерную принадлежность автора — и готово: лёгкий уничижительный оттенок задвинул феномен литературного труда подальше на периферию эстетических ценностей, опуская произведение пониже, в разряд женских штучек, капризов, вязания, рукоделий.

Признаюсь, что намеренно исключаю из данного дискурса жанровый кунштюк, именуемый женским романом, как не имевший право на существование в литературе сплошного социалистического реализма, а значит и не имевший развития и собственной традиции в советское время. Слава богу, с конца 80-х годов мы стали потихоньку возвращаться из большого мира, охарактеризованного Ильфом и Петровым как мир, где «изобретён дизель-мотор, написаны «Мёртвые души», построена Днепровская гидростанция и совершён перелёт вокруг света», в маленький мир, где изобретён «кричащий пузырь «уйди-уйди», написана песенка «Кирпичики» и построены брюки фасона «полпред». И, добавлю я, изваяны сотни женских романов — преувеличенно романтических, жутко сентиментальных, кричаще слезливых, сериально затянутых...

Но что с того? Время давно расставило точки над i: настоящая крепкая проза — мужская, женская ли - всегда остаётся таковой, независимо от имени автора, открывающего или завершающего текст. Надо ли ссылаться на исторические примеры того, как легко удавалось хорошим писателям мистифицировать и на некоторое время задуривать головы публике надуманной принадлежностью к тому или иному полу, - скажем, Просперу Мериме или Авроре Дюдеван с их альтер эго Кларой Гасуль и Жоржем Сандом? (Кстати, здесь я склоняю последнее имя так, как это делали русские критики в XIX веке, считавшие автора до раскрытия тайны псевдонима мужчиной...)

Очень всякая жизньИтак, не будучи женоненавистником, но в некотором роде даже напротив, то есть, читателем непредвзятым, я открываю первую книгу «прозы, написанной женщиной» — нашей землячкой Натальей Тованчёвой. Она только что — и без преувеличения прекрасно — издана санкт-петербургским издательством «Скифия» и называется «Очень всякая жизнь». Её составляют около четырёх десятков небольших по размеру рассказов, что сразу же способно расположить нас к автору, явно осознающему тонкий нюанс первого впечатления при знакомстве: не быть навязчивым.

Можете счесть последнее замечание шуткой, но как квалифицированный читатель, имевший дело с множеством литературных дебютов, я втайне и всерьёз полагаюсь на подобные флюиды восприятия, влияющие на качество контакта с открывающимся тебе виртуальным пространством чужой жизни.

А то, что это жизнь, сомнению не подлежит. С первых строчек, с первых абзацев первого же рассказа «Как в сказке» вы глубоко набираете в грудь воздух, как делаете это каждое утро, выныривая из подъезда многоэтажки — и вперёд: «Автоматом: дверь — лифт — подъезд — ворота — такси. Можно перевести дух, кинуть ключи в сумку, накрасить губы...» И далее: «...сдать багаж — контроль — выход — автобус — трап... Часы — ремень — обувь — ноутбук... «Что желаете попить?»... Желаете... Что может желать робот, подумала Светка...»

Или вот ещё, из рассказа «Берлускони»: «Дом, дача, собака, четверть ставки на кафедре, неудачное замужество дочери, подрастающая внучка — её деятельное участие требовалось везде, и чем там занимается муж днями напролёт, её мало интересовало, лишь бы деньги зарабатывал... Деньги не пахнут, но постоянно требуются». Вот она, жизнь, вернее, её поспешный конспект, её краткая констатация, под грустной и детальной точностью которой подписался бы едва ли не каждый второй из людей нашего круга.

Кстати, поспешность и краткость, присущие рефлексии большинства героев рассказов Натальи, клиповый набор чередующихся мизансцен и мест действия, язык коротких диалогов, несущий родовую печать телефонных sms, это тоже примета жизни — нашей с вами, сегодняшней, убегающей семимильными шагами от кажущегося теперь таким невероятно далёким стилем жизни 70-x, 80-x и даже 90-х годов — страшно сказать! — прошлого века.

Не скрою, мне весьма импонирует то, что автор — опять таки вразрез с традицией «женской прозы» - нисколько не идеализирует узы семейной жизни. Есть в этом некое переосмысление толстовской формулы о похожих друг на друга счастливых семьях и непохожести несчастливых. Сегодня мы отчётливее, чем когда-либо, понимаем относительность многого из того, что создавало в обществе стереотипы счастья, всё более склоняясь к принятию экзистенциальной, не зависящей от нашей воли сути происходящего. Ибо трудно, будучи в трезвом уме и здравой памяти, взглянув в зеркало, увидеть в нём кого-то иного, чем мы сами — со всем, что имманентно свойственно человеческой природе и не может успешно и долго выдавать себя за истинную суть.

Поэтому так порою экспрессивны и склонны к неожиданным поступкам герои некоторых рассказов Тованчёвой. Поэтому так драматичны бывают их поступки — как у Марины, героини наиболее психологически достоверного, на мой взгляд, рассказа «Бескрылый ангел». Иногда, как в восхитительном, по-моему, рассказе «Пароль», автор заставляет героиню совершать совершенно постыдный с любой точки зрения поступок, чтобы довести и её, несчастную Машу, и смущённого своим невольным в её поступке соучастием любопытного читателя до самого настоящего катарсиса: Маша плачет, у нас сжимается сердце...

Очень важная деталь. Почти все рассказы Натальи выстроены в классическом «о'генриевском» духе, когда сюжетная, она же эмоциональная развязка наступает если не в последней строке, то уж точно в последнем абзаце. Это придаёт любому, даже самому небольшому тексту характер шкатулки «с секретом», держа которую в руках ты понимаешь, что внутри неё сокрыта тайна, разгадка которой может быть какой угодно, но главное в том, что она, эта тайна, есть!

Интересно, что абсолютное большинство рассказов «Очень всякой жизни» написаны от третьего лица. Будь я склонен к фрейдистскому толкованию причинно-следственных связей, предположил бы наличие у автора сознательного или бессознательного страха отождествления себя с лирическими героями — и в первую очередь героинями — повествования, то есть быть узнанной в них, а также в иногда щекотливых ситуациях и положениях. Наталья отваживается на этот эксперимент лишь в небольшом, отдельном цикле «Монологи о любви». От первого лица здесь говорят четверо людей, как можно догадаться по последовательности монологов, встречающихся автору в ходе командировки в чужой город: таксист, администратор на реcепшене, массажистка и официантка в гостиничном кафе.

Думаю, если это и первый авторский блин в попытке оживить становящуюся к концу книги несколько монотонной стилистику повествования, то его следует признать скорее удачным. Мало того, что герои обретают индивидуальные речевые характеристики, — писательница искусно закольцовывает монологи героев, двое из которых даже оказываются мужем и женой, дающими каждый свою версию происходящего в их совместной жизни...

Тованчева Н. Очень всякая жизньВообще я готов сейчас, после прочтения книги Натальи, признаться в некоем ощущении общекультурного дежавю — может быть, это окажется интересно кому-то из тех, кто помнит изучавшуюся в школьном курсе русской литературы статью Чернышевского «Русский человек на рандеву», написанную в 1858 году по поводу тургеневской повести «Ася». Основной пафос статьи был направлен на изобличение критиком в мужчинах-современниках проявления отрицательных черт характера — нерешительности и даже трусости в личных отношениях с женщиной. Подумать только: сто шестьдесят лет назад лирическим героям большинства литературных произведений было брошено в лицо столь тяжкое обвинение! Изменилось ли что-то с тех пор? Опыт прочтения «Очень всякой жизни» наталкивает на грустную мысль о том, что нынешний лирический герой, списанный автором с реальных персонажей, встречавшихся ей на жизненном пути, унаследовал от своих предшественников самое худшее. Нынешние рандеву героев с прекрасными дамами не более успешны, чем встреча господина Н.Н. c Асей, закончившаяся его одиночеством...

Невозможно умолчать о художественном оформлении книги Н.Тованчёвой. Бумажные кораблики, закрученные водоворотом радужных мазков кисти, принадлежащей, по-моему, кому-то из французских импрессионистов, дают предвкушение по-детски наивного, мерцающего всеми красками языка повествования. Но первая же после заставки «рассказы» фотография - на весь разворот взятое не в фокусе мужское лицо в профиль, наполовину перекрывающее лицо молодой женщины,- создаёт потрясающий драматический эффект разобщённости и одиночества каждого из них, резко контрастирующий с настроением обложки.

Не то ли самое происходит и с нашей жизнью, склонной день за днём, год за годом всегда превращаться из сегодняшних замыслов и планов на будущее в само это будущее, из которого можно только оглянуться назад, в такое очень всякое прошлое?

Мне говорили, что у Натальи Тованчёвой готовится к изданию новая книга. Думаю, что её с нетерпением будут ждать все, кому удастся стать счастливыми обладателями первой. Я уже жду.

источник

 


 

Наталья Тованчева Очень всякая жизнь

Тованчева Н. Очень всякая жизнь

 

Мужчины и женщины, счастливые и не очень, похожие на нас и непохожие — герои рассказов Натальи Тованчевой. Эта книга о любви, жизни и судьбе. Простые истории с непредсказуемыми финалами будут интересны всем, кому интересна сама жизнь. Прекрасные иллюстрации и печать на мелованной бумаге делают книгу настоящим подарком для всех ценителей настоящей книги.

Почти все рассказы Натальи выстроены в классическом «о'генриевском» духе, когда сюжетная, она же эмоциональная развязка наступает если не в последней строке, то уж точно в последнем абзаце. Это придаёт любому, даже самому небольшому тексту характер шкатулки «с секретом», держа которую в руках ты понимаешь, что внутри неё сокрыта тайна, разгадка которой может быть какой угодно, но главное в том, что она, эта тайна, есть!

 


 

Рассказы Натальи Тованчевой в библиотеке нашего сайта:

БЕРЛУСКОНИ

рассказы Натальи Тованчевой

В утренних новостях показали Берлускони. Ольга в очередной раз восхитилась тем, как он выглядит — подтянутый, загорелый, улыбчивый. Господи, семьдесят семь лет, — вздохнула она. — Наши все уже в могиле были в этом возрасте — и Ленин, и Сталин, и Брежнев... Вот что значит уйти вовремя... Ольга веселела, когда видела немолодых людей в такой отличной форме. Для нее это значило только одно — впереди еще есть время. Старость ее дома не застанет! Шестьдесят — не возраст в наше время. Тем более есть все, чтобы хорошо выглядеть, — деньги, время, желание.

— Леля, кофе готов? — в кухню заглянул муж. — Я спешу.

Он спешит. Мог бы и не говорить. Он всегда спешит. У него постоянно какие-то встречи-переговоры-заседания. Мало ему его мусорного бизнеса, еще и в депутаты полез. Говорит, как раз депутатство бизнесу в помощь.

читать дальше...

БЕСКРЫЛЫЙ АНГЕЛ

Н. Тованчева БЕСКРЫЛЫЙ АНГЕЛ

Утро явно не задалось. Сначала этот сон. Проснувшись, Марина попыталась собрать кусочки ускользающих образов. Она вышла из поезда, оставив там вещи. Состав тронулся, Марина не успела заскочить обратно в вагон. Остаток сна прошел в попытках перехватить поезд на других станциях, но он шел каким-то замысловатым маршрутом, и Марина во сне уже не очень понимала, так ли нужны ей эти вещи...

Полусонная полезла в сонник. Толкований было море — от "твой шанс упущен" до "к ответственной работе". Никакого проку от этих сонников, подумала Марина и пошла варить кофе. По пути в кухню неловко задела маленького гипсового ангела, висящего на большой вазе из тонкого стекла. Ангел спикировал на пол и развалился ровно на две части: крылья отдельно, пухленькое тельце отдельно. Выбрасывать было жалко, хотя разбитое, говорят, нельзя держать в доме. Марина аккуратно положила останки ангела на полку рядом с вазой и еще больше расстроилась. Что происходит? Сначала поезд, теперь вот ангел...

Она привыкла думать, что в жизни все не просто так, что случайностей не бывает, что все происходящее — это какой-то знак. Сегодняшние знаки она не понимала, на душе было тревожно. А ведь предстоит важный день, серьезные переговоры, от которых зависит бюджет компании. Надо быть собранной и сосредоточенной.

Она привыкла думать, что в жизни все не просто так, что случайностей не бывает, что все происходящее — это какой-то знак. Сегодняшние знаки она не понимала, на душе было тревожно. А ведь предстоит важный день, серьезные переговоры, от которых зависит бюджет компании. Надо быть собранной и сосредоточенной. Надела новый брючный нежно-салатный костюм, топ, как сейчас модно говорить, пудрового цвета. В тон сумочку и туфли. Деловой вариант с оттенком секси — то, что надо для текущего момента.

читать дальше...






Как издать свою книгу?

издательство Скифия, издание книгИздательство «Скифия» выполняет заказы на издание книг от организаций и авторов, издающих свои произведения на собственные средства. Многолетний опыт работы, своя издательская и полиграфическая база, собственная отлаженная система распространения позволяют нам предложить оптимальное предложение на книгоиздательском рынке услуг. Мы работаем на всю Россию и Зарубежье.



Это интересно:


Библиотека верстальщика: Правила верстки книжных колонтитулов

Библиотека верстальщика: Правила верстки книжных колонтитулов

Определение, назначение, область применения и виды колонтитулов, редакционное оформление колонтитулов, знаки препинания. Информация, которую полезно помнить профессионалу и важно знать новичку при верстке книг.

Подробнее

Библиотека редактора: Что такое Российский индекс научного цитирования (РИНЦ)? Для чего нужна публикация статьи в РИНЦ?

Библиотека редактора: Что такое Российский индекс научного цитирования (РИНЦ)? Для чего нужна публикация статьи в РИНЦ?

Российский индекс научного цитирования (РИНЦ) – библиометрическая база данных, индексирующая более 12 млн. научных публикаций российских (в перспективе – любых) ученых. Чем чаще работа исследователя упоминается его коллегами в библиографии, тем выше наукометрические показатели ученого: индекс цитирования, индекс Хирша.

Подробнее



Рекомендуем обратить внимание на книги:


О влиянии Евангелия на роман Достоевского «Идиот»

Соломина-Минихен Н. (монахиня Ксения)
О влиянии Евангелия на роман Достоевского «Идиот»

Очередная книга доктора философии Н.Н. Соломиной-Минихен (монахини Ксении) посвящена выявлению смыслов обширного евангельского подтекста романа «Идиот».

Цена: 640
Путешествия евреев с Авраамом и Одином

Гайсинский А.
Путешествия евреев с Авраамом и Одином

От автора: "Я совершенно убежден в том, что информация, содержащаяся в этой книге, является ключом к пониманию исторической ситуации, определившей демографическое и политическое будущее европейского континента и европейской еврейской диаспоры."

Цена: 540