Комментарий Марины Георгиевой:

С.М. Соловьев тоже пишет о съезде с явным одобрением:

«…Мономах первый писал к Олегу. Крайность, до которой был доведен последний оружием Мстислава, и смысл письма Мономахова должны были, наконец, показать Олегу необходимость искренне сблизиться с двоюродными братьями, и вот в 1097 г. князья — Святополк, Владимир, Давыд Игоревич, Василько Ростиславич, Давыд Святославич и брат его Олег — съехались на устроенье мира в городе Любече, следовательно, в Черниговской волости, по ту сторону Днепра: быть может, это была новая уступка подозрительности Олеговой.

Князья говорили: «Зачем губим Русскую землю, поднимая сами на себя вражду? А половцы землю нашу несут розно и рады, что между нами идут усобицы; теперь же с этих пор станем жить в одно сердце и блюсти Русскую землю». Кроме Василька Ростиславича, сидели все двоюродные братья, внуки Ярославовы; урядиться им было легко: стоило только разделить между собою волости точно так же, как они были разделены между их отцами, которых места они теперь занимали; вся вражда пошла оттого, что Святославичам не дали тех волостей, какими они имели полное право владеть по своему положению в роде, как сыновья второго Ярославича.

И вот князья объявили, что пусть каждое племя (линия) держит отчину свою: Святополк — Киев вместе с тою волостию, которая изначала и до сих пор принадлежала его племени, с Туровым; Владимир получил все волости Всеволодовы. т. е. Переяславль, Смоленск, Ростовскую область, Новгород также остался за сыном его Мстиславом; Святославичи — Олег, Давыд и Ярослав — Черниговскую волость; теперь остались изгои — Давыд Игоревич и Ростиславичи; относительно их положено было держаться распоряжений великого князя Всеволода: за Давыдом оставить Владимир-Волынский, за Володарем Ростиславичем — Перемышль, за Васильком — Теребовль.

Уладившись, князья целовали крест: «Если теперь кто-нибудь из нас поднимется на другого, говорили они, то мы все встанем на зачинщика и крест честной будет на него же». Все повторяли: «Крест честной на него и вся Земля русская». После этого князья поцеловались и разъехались по домам»

С.М. Соловьев «История России с древнейших времен»
— СПб.: Товарищество «Общественная польза», 1851—1879

После слов «остались изгои» хочется воскликнуть: «Привет, родные грабли!», если честно...

А вот современный анализ событий:

«Любечский съезд, как может показаться на первый взгляд исходя из провозглашенной формулы «кождо да держить отчину свою», распорядил столы князьям в том порядке, в каком разделил их Ярослав Мудрый между отцами главных деятелей Любеча. Однако ситуация, благодаря уже упоминавшейся политике Всеволода, оказалась намного запутаннее.

Так съезд, подтвердив распоряжения Всеволода в отношении выделения княжений Давыду Игоревичу, Володарю и Васильку Ростиславичам, фактически, выводил их владения из-под определения «отчины», хотя Давыд являлся таким же внуком Ярослава Мудрого, как Святополк, Святославичи и Мономах, и сидел на своем «отчинном» столе.

Но «обиженным» мог себя считать не только Давыд, поставленный в один ряд с правнуками Ярослава - Ростиславичами, но и сам Святополк — единственный из старших внуков Ярослава, не получивший в полном объеме владений своего отца. Ведь своей «отчиной» он на полном основании мог считать и Новгород, и Волынь с Галичиной. Вместе с тем, Любечский съезд, ущемивший права Святополка, в какой-то степени, развязывал ему руки. Ведь теперь тот в полном соответствии с провозглашенным принципом мог считать себя в праве «искать» свою «отчину» и под Ростиславичами, и под Давыдом Игоревичем.

Кто же выиграл в Любече? В первую очередь — Владимир Мономах, во вторую — Святославичи. Однако выигрыш Святославичей был тактическим. Как еще недавние князья-изгои они, конечно, выигрывали. Однако они не только вынуждены были втроем (Олег, Давыд и Ярослав) делить отчину, в отличие от Святополка и Владимира, не имевших к тому времени братьев, но и проигрывали как полноправные участники в общеродовых счетах Рюриковичей. Особенно это касается Олега, который получил не Чернигов, а Новгород-Северский, хотя и был старше Давыда.

Любечский съезд, на котором Святославичам вернули их отчину, фактически, вывел их из круга претендентов на Киевский стол (возможно, это было одним из условий возвращения им отчины). Для пущей надежности, Святополк и Владимир закрепили договоренность запутыванием родовых счетов среди Святославичей. Давыду, в обход старшего, Олега, давался Чернигов, тогда как последнему — Новгород-Северский. Таким образом, из игры выводился самый опасный противник из клана Святославичей, а сам клан, фактически, лишался права на участие в общеродовом старшинстве.

Действительно: после смерти Святополка Давыд не мог занять Киев, поскольку не был старейшим среди Святославичей, а старейший, Олег, не мог занять, так как, фактически, в семейной иерархии «уступил» первенство Давыду. Более того, как показал М. Димник, эта «уступка» распространялась и на потомков Олега: Ольговичи оказались в иерархии ниже Давыдовичей»

В.В. Пузанов

«Древнерусская государственность: генезис, этнокультурная среда, идеологические конструкты»  

— Ижевск: Издательский дом «Удмуртский университет», 2007

 

И продолжим про Олега.

Когда Любечский съезд закрепил за князьями отчины, Святославичам досталась Северская земля.

Далее из В. Мавродина (не забывая при этом, что речь идет об истории Левобережной Украины):

«Давид Святославич получил Черниговское княжество, Олег — Новгород-Северск с Курском и Посемьем, а Ярославу досталось Рязано-Муромское княжество. Самый выбор места съезда, находящегося в Северской земле, показывает, что Мономаху, инициатору съезда, приходилось считаться с Олегом.

И действительно, Олег силой своего сопротивления, несмотря на поражения и неудачи продолжающий борьбу, добивается реставрации «отчины» Святославичей. В этой борьбе братья Олега, особенно Давид, принимают слабое участие. Помощь Давида выразилась в предоставлении Олегу возможности вербовать дружину в его землях. Давид не желал связывать себя с Олегом, чтобы, в случае неудачи, не разделить с ним судьбу князя-изгнанника, и занимал такую позицию выжидательного нейтралитета в период самой горячей борьбы Олега, которая бы дала ему возможность во всяком случае не проиграть при победе любой стороны.

Несколько иную роль играл Ярослав, помогавший брату и предводительствовавший ратями. Но поведение его отличалось неуверенностью и нерешительностью. Вообще Ярослав не вел самостоятельной политики, а был проводником того или иного влияния. Как мы видели, он воспитывался у Всеволода и Мономаха, что не могло не оказать на него влияния, когда Олег уже начинал борьбу с ними. Поддержка Всеволода и Мономаха обеспечила за ним княжеский стол в Рязани, и это обстоятельство не могло не повлиять на его деятельность. Малоинициативного Ярослава, которого можно было использовать кому угодно, Олег взял в руки и распоряжался им как хотел.

Любечский съезд, предоставив Рязано-Муромскую землю Ярославу, положил начало самостоятельности этого княжества, которое еще некоторое время входит в орбиту влияния Чернигова и Новгород-Северска, а затем начинает ориентироваться на Ростово-Суздальскую землю.

В решениях Любечского съезда, продиктованных Мономахом, мы сталкиваемся с одним фактом, знаменательным для дальнейшей истории Левобережья. Последнее, бывшее ранее «отчиной», становится группой княжеств. И как раньше единое Левобережье — Северская земля — со времен Ярослава распалось на две неравные части, каждая со своими особенностями строя общественной жизни и политикой феодальной верхушки во главе с князем, Переяславльское и Чернигово-Северское княжения, так теперь последнее распадается на три области, одна из которых, как мы уже указали, входит в иной комплекс княжеств Северо-восточной Руси, а две другие захватываются двумя княжескими линиями, отличающимися друг от друга своей политикой по отношению к прочим княжествам и внешним врагам, по формам и методам своего господства и управления внутри своего феодального полугосударства.

Эта мысль, правда неясно, была сформулирована еще П. Голубовским, писавшим, что «историческая жизнь обоих княжеств сразу же пошла по двум различным путям: Олег стал продолжать начатую им раньше охранительную политику; Давид совершенно поддался влиянию Мономаха и ввел Чернигов в общую жизнь со всей остальной Русью…»

Мавродин В. В.
«Очерки истории левобережной Украины : (С древнейших времен до второй половины XIV в.)».
— Л., 1940., СПб.: Наука, 2002