Комментарий Марины Георгиевой:

В 1094 году Святополку было 44 года, естественно, к этому времени он уже был благополучно женат и не только и имел детей. Причем старшему сыну — Мстиславу — годков к этому времени было уже прилично: с 1093 года его называют князем Брестским. Кем была его мать — бог весть, известно, что не женой.

Кем была первая жена Святополка тоже загадка. Ранее считалось, что ей была дочь византийского императора Алексея Комнина — Варвара. Такой версии придерживался, например, тот же Вернадский. Позже историки засомневались в самом существовании у императора дочери с таким именем. В качестве более современной версии предлагается дочь чешского князя Спытигнева II, имя которой неизвестно. Соответственно, загадка и кто же все-таки мать троих детей Святополка, рожденных в первом браке...

И вот в 1094 году появляется вторая жена — Елена Тугоркановна, про которую известно, что она родила Святополку еще двух сыновей и умерла в 1124 году, 28 февраля.

Кстати, о ее папе (как тесен мир!):

Наиболее ранние известия о Тугоркане встречаются в сочинениях византийской царевны Анны Комнины — дочери Алексея Комнина, некоторым образом свояченицы Святополка, ежели Варвара имела место быть.

Незадолго до того печенеги, продвигавшиеся на Балканы под натиском половцев, вторглись в византийские владения. На призыв императора Алексея Комнина (!) о помощи откликнулись половецкие ханы Тугоркан (!) и Боняк, пришедшие с войсками в Византию в 1092 году. А 19 июля 1096 года тесть Святополка хан Тугоркан погиб вместе со своим сыном в сражении со своим зятем.

Продолжим разговор о странностях любви. Почитаем А.В. Назаренко.

Для любителей погулять по генеалогическим рощам нет автора занимательней: его изыскания читаются как хороший классический детектив. Я укажу его работу, но приведу ее в сокращении, обозначу общее направление.

А. В. Назаренко «Древняя Русь на международных путях. Гл. 12 «Unicus filius meus»: происхождение Святополка Изяславича и проблема близкородственных династических браков как инструмент генеалогического исследования».

«Общеизвестно, что внешнеполитические связи средневековых государств во многом находили выражение в виде матримониальных союзов правящих династий, причем сама династия понималась при этом порой весьма ёмко, включая широкий круг кровных родственников государя.

С течением времени эта практика вела к тому, что в ряде случаев подобные династические связи стали превращаться в близкородственные и на них естественным образом начинали распространяться ограничения, которые накладывались церковным правом на брачные союзы между кровными родственниками, что создавало порой серьезные матримониальные трудности...

Казалось бы, проблематика, связанная с близкородственными браками, должна находиться в фокусе внимания исследователей, которые в той или иной степени строят свои выводы на генеалогическом материале. Однако это далеко не так, и, пожалуй, более других упрека здесь заслуживают историки Руси...»

То есть жениться надо было обдуманно, с одной стороны, политически выдержанно, а с другой — не переступая определенные церковные нормы в выборе невесты. На некоторые браки — критичной степени родства будущих супругов — требовалось специальное разрешение.

Однако, в то же время:

«Конкубинат среди средневековой знати в первые века после христианизации был явлением вполне заурядным, а дети от наложниц по своим правам, в общем, приравнивались к рожденным в браке...

Вне всякого сомнения, дочь Тугорхана, на которой Святополк женился в 1094 г., не могла быть первой супругой князя, родившегося в 1050/1 г. Трудно допустить, чтобы до 44-летнего возраста Святополк ограничивался конкубинатом; конкубинат потому и являлся таковым, что существовал параллельно с церковным браком.

Действительно, наряду с Брячиславом и Изяславом, сыновьями от половчанки, а также упомянутым Мстиславом, Святополк имел еще одного сына — Ярослава, который на страницах летописи появляется одновременно с Мстиславом в 1097 г. Отец сначала отправляет его с посольством в Венгрию, а потом сажает на Волыни вместо погибшего Мстислава. Следовательно, Ярослав был к этому времени уже достаточно взрослым, хотя и младше Мстислава Святополчича.

Непонятно, на каком основании В. Н. Татищев считал Ярослава и Мстислава единоутробными братьями; в указанном сообщении «Повести временных лет» под 1097 г. Ярослав в этом отношении, напротив, явно противопоставлен своему старшему брату: «Святополк же посади сына своего в Володимери Мстислава, иже бе ему от наложнице, а Ярослава посла в угры»; так едва ли можно было выразиться, если бы Ярослав был также «от наложнице».

Тем самым, надо полагать, что Ярослав происходил от первого брака Святополка Изяславича. Отпрыском этого брака следует признать и Сбыславу Святополковну, потому что уже в 1105 г. она произвела на свет сына — будущего польского князя Владислава II (1138—1146).

Только через неизвестный источникам первый брак Святополка и могла пролегать та генеалогическая связь, которая делала матримониальный союз Болеслава III и Сбыславы недопустимо близкородственным." (речь о том, что для заключения этого брака как раз и пришлось получать специальное разрешение).

Вот о почти детективном «расследовании» в отношении личности первой жены Святослава и степени родства их дочери с ее будущим мужем и повествует А.В. Назаренко.

Комментарий Игоря Скифа:

И вновь цитирую труд Бориса Акунина, который делает акцент на фигуре Владимира Мономаха, ставшего "вторым лицом" государства:

«Особенность политической биографии Владимира Всеволодовича состоит в том, что самые выдающиеся свои деяния он совершил, находясь не во главе государства, а на вторых ролях, и продолжался этот период дольше, чем собственно Мономахово правление.

В 1093 году, после смерти отца, Владимир уже был первым по значению среди русских князей и мог бы занять освободившийся престол, однако добровольно уступил место двоюродному брату Святополку Изяславичу, оставшись в Чернигове.

Летопись объясняет уступчивость Мономаха уважением к династическому старшинству — Святополк был сыном старшего из Ярославичей. На самом же деле Владимир поступил единственно разумным в той ситуации образом.

Кроме них двоих на Руси была еще одна активная политическая сила — Святославичи, дети второго члена «триумвирата». Если бы Мономах пожелал занять киевский «стол», на него напали бы обе партии. В то же время, встав на сторону Святополка, он становился для того незаменимым союзником, и Святославичи не могли противостоять этому тандему.

Нельзя забывать и о том, что в это время у рубежей собралось огромное половецкое войско, ожидая, не начнется ли в стране война за власть.

Как мы знаем, из-за неразумности нового великого князя, не пожелавшего откупиться от половцев, нашествие все-таки состоялось и привело к полному поражению русского оружия.

Но и после вынужденного брака Святополка с дочерью хана Тугоркана кризис не закончился. Подняли голову Святославичи — Олег привел к Чернигову новую орду, и Мономаху пришлось уйти оттуда в Переяславль.»

Акунин Б. «История Российского государства».

Том 1: «От истоков до монгольского нашествия. Часть Европы» (М., 2014 г.)

Комментарий Марины Георгиевой:

Еще о половцах. Вот что пишет о подоплеке русско-половецких войн при Святополке Лев Гумилев. Взгляд, конечно, спорный, но интересный:

«Как когда-то Всеволод "отверг дружину свою старшую", Святополк также приблизил к себе совершенно новых людей. Летописец зовет их "уными", то есть юными, но обозначает так не возрастное, а поведенческое отличие. Вместо "старшей дружины", то есть соратников и друзей Ярославичей, у киевского престола собрались новые люди.

Они были надежными помощниками великого князя, но при условии, что их служба хорошо оплачивалась. Сподвижниками Святополка становились уже не бескорыстные радетели Русской земли, но хитрые, алчные и часто совершенно бессовестные придворные. Чтобы
уверенно опираться на них, великому князю требовались немалые деньги.

И Святополк пошел на нехитрую операцию: он пригласил из Германии евреев-ростовщиков. Ростовщики получили право жительства в Киеве,
возможность построить синагогу и свободу в финансовых операциях. Прибывшие с Запада в Киев евреи благодаря своему опыту и сплоченности быстро отняли у непривычных к ростовщичеству киевлян большую часть клиентуры. Однако ростовщики-евреи не ограничились этой деятельностью. Ссужая великому князю деньги, они требовали для себя возможностей максимальной наживы. Наиболее выгодным коммерческим предприятием в то время была торговля рабами.

Естественно, что кредиторы подталкивали Святополка к военным походам, целью которых был захват пленников, служивших платой великого князя ростовщикам.

Противостоять зависимой политике князя могли бы Святославичи, но ведь они сидели в Чернигове, и, поскольку киевляне "не хотели" черниговцев, шансов у Святославичей не было никаких. Сын Всеволода — Владимир Мономах — сидел у себя в Переяславле и не мог покуситься на права старшего брата, а должен был исполнять его волю, поскольку заключил с ним политический союз.

Святополк решил развязать войну. А воевать ради невольников киевский князь мог только с половцами.»

Лев Николаевич Гумилев «От Руси до России: очерки этнической истории»